«Гоголь-центр» попрощался с публикой «Обожженной музой»

Слухи о том, что «Гоголь-центр» прекратит свое существование и театр на улице Казакова поменяет свой формат и вывеску ходили еще с мая, а дамоклов меч над театром навис еще несколько лет назад. И вот случилось – точка поставлена. Поэтическая, историческая и резонирующая.

Юрий Левитанский – больше, чем поэт. Это символ интеллигентности, своеобразный культурный код, ассоциирующийся с подлинным, а не поддельно-партийным искусством слова. Он родился в 1922 году в поселке Колозец Украинской ССР, потом вместе с родителями переехал в Киев, а оттуда отправился в Москву, чтобы поступить в Институт философии, литературы и истории в 1939 году. С началом Великой Отечественной войны поэт со второго курса ушёл добровольцем на фронт. Ушел рядовым, вернулся лейтенантом, вся грудь в орденах. Левитанский до конца своих дней писал искренние, ироничные, пронзительные и «кинематографические» стихи.

Мария Селезнёва. Фото: Мария Москвичева

Первым на сцене появляется Александр Филиппенко – давний почитатель творчества Левитанского. Еще в 1990-х актер и непревзойденный чтец множество раз выступал с «Попыткой утешения», которая заканчивается такими строками: «Я говорю себе — будут и горше страницы, будут горчайшие, будут последние строки, чтобы печалиться, чтобы заламывать руки, — да ведь и это всего до страницы такой-то».

Нынешняя постановка в «Гоголь-центре» – тоже такая попытка. В ней сошлось все: тонкая ирония и гнетущая печаль, вдохновляющая лирика и отчаянная горечь. А, главное, она насквозь пропитана кинематографичностью, свойственной поэзии Левитанского.

Юрий Стоянов. Фото: Мария Москвичева

Поэтому драматургия (Егор Прокопьев), сценография (Анна Наумова и Кирилл Благодатских), костюмы (Татьяна Долматская), музыка (Андрей Поляков) и, собственно, режиссерское решение Алексея Аграновича – все, как в кино. Стихи Левитанского звучат из уст заслуженных и молодых актеров на фоне большого экрана и уже упомянутых «полок», на который транслируются отрывки из советских фильмов и анимации – некогда запрещенных к показу. Поэзия то превращается в рок, то в рэп, то в капеллу, то в иронический монолог, то в философский.

После спектакля экс-худрук театра снова с бумаги прочитает собственную речь – о закрытии «Гоголь-центра» – тем самым закольцевав время и ситуацию.

Один из самых ярких поэтических монологов, однако, произнес Юрий Стоянов. Начал он тоже с бумаги: «Ну что ты, читатель, да ты не волнуйся напрасно! Живем мы неплохо, и даже, скорее — прекрасно. Питаемся сытно, на завтрак — вино и бекасы. А после нам денежки на дом приносят из кассы…». Прочитал и покрутил у виска.

После финальной строчки этого стихотворения Юрия Левитанского – «Вот так и живем мы и пишем бессмертные строфы — вблизи от Парнаса, а также вблизи от Голгофы. И дуем коньяк под лимоны и черное кофе — вблизи от Парнаса и все-таки ближе — к Голгофе» – актер скомкал лист и бросил его на пол – под бурные аплодисменты, свист и восторженные крики зала.

Фото: Мария Москвичева

А дальше – уже наизусть и совсем другим настроением – звучит другое стихотворение под названием «Иронический человек». «Сквозь трагический этот век проходит он, иронический человек…», – эти строки, пожалуй, можно назвать лейтмотивом спектакля и главным аккордом последнего высказывания «Гоголь-центра». Определяющим стиль авторского проекта, жившего на улице Казакова последние 10 лет, на котором теперь поставлена жирная и показательная точка.

Задачей постановки, как гласит анонс, было найти «точки соприкосновения настоящего и прошлого». Они были найдены. Прочитаны, проиграны, пропеты, пропущены через каждого участника этого прощального, поминального, вечера. Однако сама постановка и финальные слова команды «Гоголь-центра» в каком-то смысле оптимистичны. «Закончился этот адрес, появится другой», – сказал в завершении вечера Кирилл Серебренников, который вышел на связь по видео из Авиньона. Впрочем, сейчас проект «Гоголь-центр» превратился в бобину, положенную на полку. Когда, как и кто его оттуда достанет – вопрос необозримого и туманного будущего.