Что с санкциями против России? Есть хорошая и плохая новости

Совсем недавно бывший глава Мюнхенской конференции по безопасности Ишингер внезапно заявил, что решение украинского конфликта потребует обсуждения снятия санкций с России. Однако всё же регулирование конфликта будет сложным, длительным процессом. Есть ли действительно какие-то шаги на встречу этому решению и какие варианты обсуждаются в сегодняшнем инфополе? Есть хорошая и плохая новости

Политолог, доцент департамента политологии Финансового Университета при правительстве России Евгения Войко в беседе с Царьградом отметил важный момент:

Вводя в своё время санкции, и до 2022 года, и уже после начала Спецоперации, Запад, очевидно, рассчитывал, что это станет очень серьёзным и эффективным инструментом давления на Россию, из-за чего Россия будет менять свою позицию по Украине, будет сворачивать СВО, делать шаги назад. И в итоге эта санкционная история докажет свою эффективность. Но прошло уже три года, санкций ввели десятки тысяч, Россия стала самой большой подсанкционной страной сегодня в мире, но назад не пошла. Эффективность санкций в значительной степени была обнулена. Понятно, что в отдельных отраслях экономики, так или иначе это проявилось, безусловно, с учётом той степени интеграции, которая была.

Коллаж Царьграда

Но вот, что интересно, отмечает эксперт, санкции очень сильно ударили прежде всего по самим европейцам. Экономика стран ЕС была в большей степени интегрирована с нашей, в отличие от американской. Поэтому для США санкционная история была не столь болезненна, как для Европы:

Это деиндустриализация, это рост тарифов, это в целом изменение уровня жизни, сложности с закупками прямого, дешёвого российского газа и необходимость изыскивать альтернативу. То есть все эти сюжеты, которые уже неоднократно проговаривались. И поэтому слова Вольфганга Ишингера можно рассматривать как очередное привлечение и придание смысла этой санкционной истории, что да, санкции необходимо будет снимать. В противном случае сама Европа, прежде всего, и в широком смысле западные страны, не получат для себя, может быть, каких-то преференций и каких-то уже встречных шагов со стороны России. Но здесь также важно отметить, что Ишингер всё-таки уже не столько и политик, и не столько уже персона, которая у дел находится. Он бывший глава Мюнхенской конференции, он уже, по большому счёту, на ситуацию никак не влияет и даже допускаю, что и большими какими-то серьёзными инсайдами тоже не обладает.

Другое дело, что именно европейские управленческие элиты, те, кто сейчас находится у руля, это, прежде всего, евробюрократия, совершенно не настроены на то, чтобы санкции снимать, отмечает наш собеседник.

Может быть, они бы и готовы были, но именно евробюрократия над национальной евроструктурой абсолютно никак сейчас в этом направлении даже пробросов не делает, даже признавая, что санкции подпортили жизнь европейцам, но всё же стараются эту тему в публичном пространстве не поднимать. Соответственно, исходя из этой позиции, Ишингер или кто-то ещё, особенно из отставников, могут говорить много всего, но ситуация пока остаётся в той точке, в которой она есть.

Коллаж Царьграда

Санкции растут, увеличиваются, пакеты новые санкционные обсуждаются. Действительно, говорить о том, что Евросоюз отказывается от какой-то эскалационной тактики, не приходится. Другое дело, что уже, видимо, есть понимание, что санкции не работают именно в плане изменения политической позиции и внутриполитической ситуации в самой России:

Очевидно, что ставка была сделана именно на это. И поэтому сейчас, да, может быть в уста Ишингера и вкладывается этот проброс. Особенно накануне Мюнхенской конференции <>. Та система институтов, которая там сложилась, позволяет ей не зависеть от электоральных голосов и действительно чувствовать себя вполне расслаблено. Поэтому тема с санкциями продвигается, но очевидно, что устами Ишингера кто-то говорит о том, что снятие санкции возможно через, видимо, некие встречные действия со стороны России. Поэтому здесь это одно из мнений, я не думаю, что оно является сейчас неким определяющим именно для евробюрократии, которая в конце концов эти решения всё-таки принимает и пока исходят именно из жёсткого сценария.