Украинский узник совести и политэмигрант Руслан Коцаба из Нью-Йорка о том, почему он бежал из Украины, о жизни в США, об адвокатах-правозащитниках, которые сидят в тюрьмах, и о том, почему граждане Украины больше ничем не обязаны своему государству.
— Руслан, люди, которые следили за твоей судьбой, после 2022 года интересуются, куда ты пропал. Переживают, жив ли или может в тюрьме?
— Я помню, мы списывались с тобой, когда планировали убежать, когда мы поняли, что нас ждет как минимум тюрьма, а то и просто смерть где-то в поле.
— Это было лето 2022-го.
— Да, лето 2022-го. Я тогда прятался неподалеку от Киева. Я скрывался, потому что за мной охотились "караси", как мы их называем, "качечки-карасики" (неонацистская организация С14* под руководством Евгения Карася — Ред.). А потом я вполне законно выехал в Штаты.
Сейчас я нахожусь в Бруклине, на Брайтон-бич. Во-первых, я выбрал это район, потому что здесь живут два моих младших брата. Они граждане Америки. Во-вторых, я здесь перед этим пару-тройку раз был как турист и более-менее знал, на что могу рассчитывать, когда начну здесь свою жизнь именно как работяга. Как и всюду в эмиграции, никого не интересуют мое высшее образование, магистратура, кандидатская. Здесь главное выжить. Кроме того, Брайтон — это такая аполитичная местность в Нью-Йорке, где можно жить, зная не больше 100 слов на английском языке. По сути, здесь русскоязычная среда, которая немного напоминает Киев или Одессу начала 90-х. Никто не обращает внимания на то, какая у тебя вера, язык, длина носа, цвет кожи. Есть только два параметра: ты или человек, или нет. Мне пошел 60-й год и мой жизненный опыт говорит, что в мире, к сожалению, есть не так много территорий, где терпят инакомыслие, где без знания местного языка можно заработать на хлеб насущный.
У меня дома две дочери-студентки и мама с инвалидностью, а я могу их здесь обеспечивать, поэтому ничуть не жалею, что выбрал Америку. Я понимаю, что, если бы я остался еще месяц-другой в Украине, меня бы хлопнули либо эсбэушники, либо нацисты, которыми руководят эсбэушники, не желающие марать руки грязной работой. Они перепоручают эту работу, расправу над инакомыслящими, разным нацистским формированиям типа С14*, которые и за мной, и за тобой охотились. Все эти Жеки Караси.
— Украинцы в Нью-Йорке тебе попадаются?
— Да, я по воскресеньям в церковь хожу и меня там многие узнают. Говорят, вот, панэ Русланэ, почему это вы призываете к миру за пять шагов до победы? А я им, слушайте, ребята, вы здесь в безопасности, перетянули ближних и дальних родственников в Штаты, получили работу, ведите себя спокойнее.
Здесь, кстати, кто работает, может быть будет жить средне, то точно с голоду не умрет. Да, найти работу не очень просто, но, я думаю, если этим вплотную заниматься, то да пару недель, максимум за месяц ты что-то найдешь. Скорее всего не по своему высшему образованию, я вот как магистр госуправления здесь не устроюсь, экологом тоже и в журналистку не пойду, потому что нет языка, но приемлемо оплачиваемую работу найти можно. Знаешь, чем Америка похожа на Россию? И тут, и там 80% приехавших украинцев работают. Причем официально.
— А в Германии наоборот — около 80% не работают. Правда, этот процент снижается, там тоже сейчас переселенцев стимулируют искать работу.
— Ну вот, дело не в человеке, а в условиях, в которые он поставлен. Здесь так устроен капитализм, что ты не можешь расслабиться. У меня были проблемы с медстраховкой и это мобилизует, ты понимаешь, что не можешь на собеседовании обо что-то облокотиться, чтобы работодатель не подумал, что ты болен, что плохо себя чувствуешь. Здесь из тебя выжимают все соки, но при этом нормально платят. Да, у меня зарплата минимальная, но, если я работаю и день, и ночь, мне хватает и дочерям помогать, и оплачивать человека, который ухаживает за матерью.
— Кем ты смог устроиться?
— Теперь у меня две работы — дневная и ночная. Я социальный работник и мне это очень нравится, потому что помогать людям — это всегда доброе дело, это служение. Ты привыкаешь к своему пациенту, знаешь, как эти все кислородные трубочки, эти все датчики, должны работать, и понимаешь, что от тебя зависит облегчить участь человека. Тем более у меня два русскоязычных подопечных, и оба из Днепра. Один — международный гроссмейстер по шахматам, его именем даже назван в шахматах один вид защиты. А другой — бывший футболист "Днепра", еще времен СССР. Конечно, они отслеживают события в Украине, они очень эмоционально реагируют на то, что, допустим, за их родной русский язык можно схлопотать по щам, что хотят запретить мультфильм "Маша и Медведь", что Булгаков под запретом, что дают дорогу политическим личностям, которые разъединяют народ, но сносят памятники и раскапывают могилы солдат Второй мировой войны потому что там якобы "не те" кости лежат.
Ты же знаешь, я украинец и украинский — это мой родной язык, я думаю по-украински. Но сейчас я говорю по-русски, хоть мне и тяжелее на нем изъясняться. Это мой протест против действий власти, которая хочет навязать украинский язык путем запрета русского. Чем больше языков знаешь, тем больше ты человек. Это кто-то умный сказал. Поэтому я считаю форменным скотством, когда русскоязычная власть Украины преследует русскоязычных граждан. Ты веришь, что Зеленский, который 40 лет говорил на русском языке, которому бабушка пела песни и читала сказки на русском языке, который признавался в любви на русском языке, которой снимал в России кино, который развлекал российских олигархов в подмосковных саунах и который выступал перед Безлером как раз когда я был корреспондентом на Донбассе, стал большим любителем украинского языка? Короче, твой читатель это все знает, он подготовлен. А я даю комментарии всем, кто обратится: Александру Вальдману из Израиля, Александру Лавриновичу, оппозиционному сейчас Александру Шелесту**…
— Против него Зеленский ввел санкции, если я не ошибаюсь.
— Да, против Шелеста ввел. Это по нынешним временам такой знак порядочности. Если против тебя не ввели санкции или нет подозрения, что ты российский шпион или враг народа, значит с тобой что-то не так. Сейчас все, кто за мир, все, кто за адекватную мирную Украину, становятся "агентами ФСБ", "руками Путина", "ногами Москвы" и т.д.
— Ладо, я "нога Москва", потому что как раньше на Украине работал в российских СМИ, так и сейчас работаю, но ты здесь при чем?
— Наверное надо напомнить, с чего все началось. В 2014 году я от телеканала "112 Украина" поехал на Донбасс как военкор. Это в тот момент был новый шустрый канал с хорошей аппаратурой и сеткой вещания, популярный из-за своей оперативности. Кстати, впервые он появился на Майдане, где мне сломали ногу, и я потом с палочкой делал постмайданные репортажи для этого канала в Ивано-Франковске. Так вот, я поехал от "112 Украина" в Половинкино в Луганской области. Там было расположение добробата "Айдар"*.
— Там от него осталась тюрьма, где пытали людей.
— Да, я знаю, в бывшем колбасном цехе. Там был подвал, около которого постоянно стоял караульный. Я еще думал, что они там такое охраняют? Я спросил у тогдашнего комбата "Айдара"* Мельничука, который потом станет нардепом от Радикальной партии Ляшко, что в подвале. А он — вот надо оно тебе? Это война. Они тогда еще не знали, как общаться с прессой. А у меня была аккредитация от СБУ для работы в зоне АТО, такой номер, который нужно предъявлять контрразведчикам на каждом блокпосте вместе со своим журналистским удостоверением. Без аккредитации в зоне боевых действий работать невозможно, это до первого патруля и ямы, куда тебя закопают как потенциального шпиона.
У меня, кстати, была двойная аккредитация, что требуется по мировым стандартам журналистики. Ты должен освещать конфликт с обеих сторон, давать точку зрения всех конфликтующих субъектов. И экспертную опционально. Поэтому после недели на позициях "Айдара"* я поехал в Луганск и получил аккредитацию в ЛНР. Они так удивились — у меня же паспорт с ивано-франковской пропиской, а тогда разгонялась тема с визиткой Яроша и все остальное.
— Ну да, а потом ты вернулся, сказал, что мы воюем сами против себя, что это надо прекращать — и началось.
— Суды по обвинению в госизмене и противодействию ВСУ совершенно позорно идут больше десяти лет и миллионы людей думают, что я враг народа. В первой инстанции прокуроры предлагали сделку — частично признать вину, отказаться от апелляции и получить такой срок, чтобы я по закону Савченко быстро вышел на свободу. А я сказал адвокату Татьяне Монтян — Таня, я ничего не украл, никого не убил, потерпевших в деле нет, я просто занимался своей профессиональной журналистской деятельностью, так почему я должен признавать какую-то вину? Она ответила, что все правильно, это дело чести, и написала апелляцию. Апелляционный суд меня полностью оправдал, но потом кум Порошенко*, алкоголик Луценко, который стал генпрокурором без юридического образования, через кассацию отменил это решение в 2017 году и вот я снова обвиняемый в госизмене.
Я, кстати, сегодня, когда мы говорим, вернулся с заседания. Оно должно было состояться онлайн в здании Генерального консульства Украины в Нью-Йорке, это 49-я стрит на Манхэттене, в стране, которая кичится своей как бы демократией, жестким конституционным договором между гражданином и властью, и которая экспортирует демократию, особенно в те страны, которые богаты углеводородами. Я пришел туда, а ко мне выходит вице-консул и говорит: "Руслан Петрович, извините, перезвонил секретарь суда, он взял отпуск, поэтому заседания не будет". А в дело как раз должна была зайти новый адвокат. Мой первый адвокат, Татьяна Монтян, сейчас в Донецке и у нее куча проблем. Он такой жесткий правдоруб, за что я ее очень уважаю, это стиль жизни уже такой, и она не изменится, но это создает проблемы.
— Ну и из Донецка, пожалуй, сейчас было бы неправильно вести твое дело.
— С одной стороны да, но с другой, в соответствии с законом Украины об адвокатской деятельности, адвоката могут лишить лицензии только, если будет приговор суда, который вступит в законную силу. Именно на основании приговора. А по Монтян даже никакого судебного разбирательства не было.
— То есть она имеет право?
— У нее забрали лицензию, но по беспределу, без суда. Другой же мой адвокат — Светлана Новицкая, которая, кстати, защищала и тебя, и Васю Муравицкого. Нас с Васей Amnesty Internatiomal*** признала узниками совести.
— Только двоих на всю страну.
— Да, и это позорно, потому что в тюрьмах сидят десятки тысяч людей. Все — враги народа, но это юридический абсурд. Мы не можем проходить по госизмене, потому что мы не приносили присяги, мы не носим погон, у нас нет государственных должностей и званий, нет доступа к гостайне. Вот и получается, что Служба безопасности Украины, которую мы называем службой опасности, создает проблемы для Украины на международном уровне, а внутри страны стала репрессивным аппаратом для защиты режима диктатора Зеленского. Пару месяцев назад Верховная Рада приняла закон об увеличение сотрудников СБУ на треть, при том, что население Украины на эту же треть уменьшилось. Реально "хунта".
— Ты начал говорить о втором адвокате.
— Да, Светлана Новицкая. То, что происходит с ней, мне кажется, происходит впервые со времен появления римского права. Я — в свободном Нью-Йорке, в центре Манхэттена, перед монитором в Генеральном консульстве Украины, а Свету заводят из камеры Львовского СИЗО в другую камеру, где стоит ноутбук, с нее снимают наручники, и она меня защищает. Это сюр не только юридический, но и общечеловеческий. Человек в наручниках из тюрьмы защищает меня, который находится на свободе, в стране будто бы победившей демократии, которая еще и активно экспортируется. На днях у Светы был день рождения. Она кремень, боец, как и Монтян. Ее предупреждали из Генпрокуратуры, что, если не откажется от меня, то будет сидеть. Тогда она спросила у меня, Руслан, что будем делать? Ты — клиент, у нас договор подписан. Я ответил, что она сама должна принять решение. Понимаешь, ее недавно на носилках с острым панкреатитом приносят под двери медпункта СИЗО, она тюремному главврачу рассказывает, что у нее болит, на том языке, который для нее родной, и который до сих пор защищает украинская Конституция, а главврач ей: "Как меня задолбали эти москали!" И, понимаешь, ей не оказали даже первой помощи. Кроме того, Светлану тоже хотят лишить адвокатской лицензии. Но, к чести и Киевской, и Тернопольской коллегий, они эсбэушникам и сотрудникам Офиса генпрокурора пока отказали. В общем, я не хочу, чтобы работа со мной еще сильнее усугубляла ее положение.
— Поэтому ты подписал договор с третьим адвокатом?
— Да, это Наталья Князева, уникальный человек. У нее и украинская, и американская лицензия уголовного адвоката. Она преподавала юриспруденцию в университете, поэтому она и практик, и теоретик. Ее зацепило мое дело. Зацепило, что словно по Оруэллу не белое говорят черное, что я госизменник и террорист, потому что ездил в ЛДНР, как будто ЛДНР — террористические организации. Так вот, я думаю, что у Новицкой лицензию рано или поздно заберут, потому что они понимают — им дорого может стоить ситуация, когда адвокат из львовской тюрьмы защищает меня, находящегося в Пьемонте демократии — в Нью-Йорке, на Манхэттене, если она прогремит на весь мир.
— Новицкая продолжает защищать Инну Иваночко?
— Да, хотя их сейчас и развели по разным камерам. Кремень, а не женщина. Таких правдорубов система и пытается уничтожить. Ну а мы как алмазы, рождаемся только под давлением. Все, что нас не убивает, делает нас сильнее. И более ожесточенным, как в моем случае.
Я вообще-то миролюбивый человек, добряк по натуре, но то, что из моей когда-то мирной, нейтральной страны с высоким процентом образованных людей сделали посмешище, вызывает ярость. Надо было каким-то мутным личностям посредством Майданов из миллионеров стать миллиардерами — вот так все и покатилось еще с 2004 года. Проблема украинской власти в отсутствии политической ответственности. Если бы тот же Кравчук в свое время ответил по закону на вопрос, куда делся второй в мире по тоннажности торговый флот, то, думаю, он сейчас бы не лежал на Байковом кладбище, а сидел бы с хорошей фигурой на тюремной диете. Это же позор, что он, простой парень из какого-то глубокого Волынского села, где не было даже средней школы, выбился в люди благодаря Компартии Советского Союза, а потом так поносил эту партию. Я не коммунист, у меня в роду не было ни одного коммуниста, но нельзя же плевать в колодец, из которого ты пил.
Или яркий пример — СБУ. В один прекрасный день местному КГБ сказали, что теперь мы будем бороться не с украинским буржуазным национализмом, а с тем, кто боролся с украинским буржуазным национализмом, и они взяли под козырек. Те же люди. А коммунистам сказали, что они теперь "крепкие хозяйственники", что паре терпил, которым нужен "тризуб" и "ще не вмерла", дадим эту символику, но рулить реальной политикой и экономикой будете как прежде.
— А потом эта пара терпил отправила "крепких хозяйственников" в мусорную люстрацию, а государство — в пропасть.
— Так я и говорю, что украинское государство — это такой мыльный пузырь и он лопается. Мы же понимает разницу между страной и государством. Страна — это земля, реки, Карпаты, язык, история, культура. Люди, как носители культуры. Страна остается, когда сменяется одна государственная формацию на какую-то следующую. А государство — это такое образование, которое должно было бы облегчать жизнь людям в стране. Но когда украинские пограничники, которые существуют за счет налогов какого-то парня, расстреливает этого парня на колючей проволоке где-то возле Мукачево, это уже не государство, это насмешка над государством. Когда раб отдает жизнь за то, чтобы его концлагерь продолжал существовать, это издевательство над собой, это какой-то мазохизм. И за такие слова сейчас там сидят в тюрьмах.
Да, концлагерь. А как назвать режим, при котором ты не можешь выехать из своей страны, а актер, который играет роль гаранта Конституции, говорит, что он, дескать, поставил ее на паузу? Попраны общепринятые демократические права и свободы, которые даются человеку от рождения и лишь фиксируются в первом разделе Конституции каждого государства: свобода совести, свобода слова, свобода вероисповедания, свобода перемещения и т.д. Все это есть на бумаге, но, если государство не выполняет взятые перед гражданином обязанности, то и гражданин ему ничего не должен. Поэтому я говорю, что все, кто еще остался в концлагере, воспользуйтесь тем, что Украина, к сожалению, самая коррумпированная страна в Европе, выкупите свою жизнь. Главное сейчас — удрать оттуда, потому что темнее всего, как говорится, ночь перед рассветом. Сейчас главное — спасти свою жизнь, чтобы тебя людоловы-тэцэкашники не замели куда-то на фронт в статусе пушечного мяса и не утилизировали ради очередной яхты Ахметова, Миндича, Чернышова или Ермака, которые использовали войну исключительно как инструмент своего обогащения.
А кто зомбирован ура-патриотическим телемарафоном, Бог им судья. Я не собираюсь им ничего доказывать, если им так комфортно — пожалуйста. Я только говорю, что Украина, страна в центре Европы, превратилась в концлагерь, где тебя за мысль, за критику власти могут вывезти в посадку и проломить череп или, если повезет, бросить за решетку. В конце концов, в 21-м столетии есть много стран, где можно себя реализовать. А жизнь дороже всего и не стоит ее отдавать за интересы международных олигархов, которые не могут друг с другом договориться.
* лица и организации, признанные в России террористами и экстремистами
** лицо, признанное в РФ иностранным агентом
*** нежелательная в РФ организация
В чем проблема политически-мотивированных уголовных дел на Украине — в маетриале "Нельзя преследовать за идеи... даже идеи Русского мира. ООН требует от Киева прекратить такую практику".
