Фронт движется, и артиллерия следует за ним, нанося ВСУ ощутимые удары и нарушая логистику. Корреспондент издания "Украина.ру" поработал с расчетом РСЗО "ГРАД" 9-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады 51-й гвардейской армии в составе группировки войск "Центр" и готов рассказать о том, как наша артиллерия сковывает действия противника.
"Будем отстреливаться через лобовое стекло?" - с улыбкой интересуется коллега, указывая на АКСУ. Парень, сидящий за рулем внедорожника, понимающе хмыкает. В начале СВО бытовало мнение, что "ксюха" — это самое то для армейского водителя даже не ввиду компактности автомата, но потому, что с его помощью можно отбиться от вражеской ДРГ, стреляя прямо через лобовое стекло. Легенда передавалась из уст в уста, однако же во плоти бойцов, которым подобное удавалось, ни мне, ни кому-либо из моих знакомых видеть не приходилось.
— Через Селидово едем?
— Ага.
— Я по железке дорогу узнал. Видишь, в поле кусок брони торчит из земли? Уже год мимо катаюсь. ВСУшные пикапы горелые растянули, а он всё торчит. Но так даже лучше. Колоритно смотрится в тумане.
— Уберут. Тут сапёры неплохо прошлись. Много "железа" собрали. И ещё будут работать.
— Ну ничего. Фото на память останется.
Туннели из сетей на фронтовых дорогах, что защищают машины от дронов-камикадзе, всё больше походят на логово исполинского паука.
Ощущения специфические.
— Что там?
— FPV. Три палки.
— Это ещё далеко. Скажешь, когда будет четыре.
— Четыре.
— Ладно, скажешь, когда будет пять, но это уже "приплыли".
— Ха-ха-ха.
Подпрыгивая на кочках, мчимся сквозь Селидово.
Удивительно, конечно. Ещё недавно тут от дома к дому перебегать надо было, а теперь такая-сякая жизнь сквозь асфальт пробивается. Чем дальше фронт уходит, тем больше этих "росточков".
Слово за слово. Наш провожатый вспоминает, как в первые годы войны прятался с детьми в подвале от артобстрелов.
Молча киваем. Всем присутствующим его чувства знакомы и понятны.
Те времена, как правило, местные вспоминают в формате трагикомичных баек. Всерьёз — неприятно. Это теперь война для всех нас стала чем-то привычным. Обтесались. В ту пору она ужасала. На глазах иные ломались, как сухие хворостины. Вернёшься мысленно в то душевное состояние — и оторопь берёт.
"Бац!" — подпрыгивает в багажнике чей-то шлем, выдергивая из болота воспоминаний.
Солдат на блокпосте машет рукой. Прижмитесь, дескать, постойте.
Мимо нас броня волочёт на буксире подбитый украинский танк.
— Как оно?
— Нормально. Едем на огневые. Будем делать противнику красиво.
— Удачи, пацаны.
Выскочив из города и съехав с трассы, попадаем в болото, которое ныне представляют собою фронтовые грунтовки. Врубив полный привод, "гид" наш решительно загоняет машину в грязь. Дальше не столько едем, сколько вальсируем, огибая горелое железо и вписываясь в повороты. Менее опытный водитель давно перевернулся бы.
Осенняя донбасская распутица, усугублённая регулярными проездами гусеничной техники, порождает маршруты для крепких и духом, и вестибулярным аппаратом. Дрон-детектор периодически улавливает мельтешение в небушке, но без фанатизма.
За последнее время наши операторы дронов-камикадзе и разведывательных БПЛА, что работают в тандеме с артиллерией, ощутимо так проредили стройные когда-то ряды украинских FPV-расчётов. Расслабляться, конечно, нельзя, но проехать — вполне.
Покатавшись ещё маленько по лесополкам да полям, добираемся до укрытия.
Выбираемся. Машина — один сплошной ком жидкой грязи. А тут полумрак и знакомые лица. Не помню, кого и откуда знаю, но с артой "Девятки" за эти годы пересекаться доводилось не раз. Мир войны крошечный: всяк другого через одно-два рукопожатия знает.
— Мужчины, чья машина? С кем сегодня работаем?
— Давайте к нам. Это наша.
В руках у водителя-заряжающего БМ-21 "Град" с говорящим позывным "Ветер" "тюнингованный" автомат, а на груди патч с ангельскими крыльями и фразой: "Ангел мой, будь со мной, ты впереди, я — за тобой".
То и другое интересно.
С патчем всё проще: такие вот "обереги" ребята себе добывают крайне редко. Их собственные патчи, как правило, грозные либо весёлые. "Обереги" же чаще дарят матери, жёны, дочери.
Такие штучки на войне ценятся вовсе не потому, что могут защитить, а потому, что это маленький кусочек дома, согретый теплом рук близкого человека.
На днях буквально видел такой у пехотинца. "Дочь подарила", — расплылся тот в улыбке.
С оружием всё чуть интереснее.
Надо понимать, что до середины-конца 23-го автомат с коллиматорным или тепловизионным прицелом, более удобной рукоятью, "банкой" или другими элементами "прокачки" вызвал бы приступ хохота у штурмовиков, кабы они увидели его в руках артиллериста.
Водителя — тем более.
С кем собрался перестреливаться, мол? Разве что, не дай Бог, попадёт в окружение.
Но сегодня на фронте стреляют все и стреляют много. Потому что "бомбы на крылышках" носятся по небу туда-сюда, а войну воевать нужно.
"Конечно, работать за эти три года стало труднее. Дронов стало больше, внимания они требуют больше. Стрелки ездят, прикрывают. Перед нами обязательно идёт машина сопровождения. У всех есть "Булаты". Водителю нужно слушать командира своей машины. Если вдруг заметили дрон, то даётся сигнал. Тогда либо на ходу отстреливаемся, либо останавливаемся и отстреливаемся, а потом продолжаем выполнять задачу. Плюс — РЭБ помогает. Вот эта штука, что стоит на машине, спасала жизнь не один раз. Бывало, что дроны падали рядом с машиной. Были небольшие повреждения, но технику всегда отгоняли, ремонтировали", — рассказывает "Ветер".
И его словам можно верить, поскольку, воюя с июня 2022 года, боевую машину "Ветер" (тьфу-тьфу-тьфу) ни разу не менял. Притом что работать приходилось много.
Как на войну попал? Мобилизацию пропустил по болезни, а, вернувшись из больницы, обнаружил, что все друзья-знакомые уже воюют.
"А я сам из Донецка и знаю, что такое сидеть в подвале, пережидая обстрел. Как ходить в магазин за хлебом, когда обстреливают. Как люди гражданские гибнут. Когда понял, что всё это может закончиться, ушёл добровольцем. Потом контракт подписал. Так на БМ-21 и воюю все эти годы", — вспоминает он.
К машине своей боец привязан крепко. Говорит, что многие водители дают градам женские имена, как боевым подругам. Признаётся, что его "Град" зовётся "Нюшей".
"С машиной нужно дружить. Она тебя вывозит из таких ситуаций, когда уже кажется, что всё. Но нет", — улыбается он.
— Ранения были?
— Бог миловал.
— А награды?
— Какие-то есть. Да мы их тут не считаем. Вот когда едешь в отпуск и видишь в Донецке, как на улицах дети гуляют, как женщины спокойно ходят по магазинам, — это и правда награда. Моя семья эвакуировалась в Ростов, поскольку жили слишком близко к зоне боевых действий. Они до сих пор там, а мне хочется, чтобы поскорее вернулись домой.
"Иваныч" — замкомандира взвода, командир боевой машины.
Говорит, что сейчас выезжает работать по несколько раз в день. Проблем с боеприпасами нет, да и целей хватает.
Что за цели?
"Я давно уже не интересуюсь, что мы там поразили. Работаю по координатам, предоставленным вышестоящим руководством. С 2014 года воюю, и уже не так любопытно, какая там вражеская техника, укреп или живая сила", — разводит командир машины руками.
— А как вы сейчас работаете, когда перемещаться опаснее, чем стоять?
— По ситуации. И маскировка, и позиции меняем. Бывает, что нужно чаще передвигаться, но бывает, что наоборот. Бывает, что в одном укрытии, а потом во втором.
— А с воздушной корректировкой как?
— Вот с ней вообще всё отлично. Хорошо корректируют. Ладно, ехать пора. Все готовы?
— Спрашиваешь!
До огневой добираемся быстро.
У деревьев уже дежурят бойцы с ружьями. "Град" по имени Нюша заезжает в укрытие. Экипаж получает координаты, готовится.
— А куда работаем?
— В сторону Родинского. Там противник личный состав и технику заводить/выводить пытается, а мы режем ему логистику.
Сыро. То и дело просыпается "Булат".
Совсем рядышком бойцы из подразделения войск беспилотных систем запускают ударные БПЛА самолётного типа "Молния". Когда "машинка" пролетает над головою, от мерзкого жужжания ноют зубы.
За лобовым стеклом Нюши замечаю плюшевого Чебурашку.
Забавно. Наряду с котиками, ушастый персонаж детского мультфильма стал маскотом этой войны. Парадокс.
Экипаж сообщает, что готов работать. "Двадцатью снарядами по фашистам, залпом! Триста! Тридцать! Три!" — звучит команда.
Последнее слово беспомощно тонет в океане из свиста и рева, который стремительно разливается, поглощая все звуки на своём пути. Один за другим реактивные снаряды уходят в небо. Низина, из которой "скандалит" Нюша, заполняется дымом.
Пахнет войной.
Как разлилось, так и схлопнулось. Тишина оглушающая.
Не успел опомниться, а офицер, прибывший с нами, вручает медаль одному из бойцов. Тот смущённо улыбается. "Дождался", — говорит.
Жмут руки.
Машина уходит, и нам тоже пора.
Быстро-быстро топаем по грязи, погружаясь в неё по щиколотки. На ходу прощаемся с ребятами из воздушного прикрытия. Им сейчас отвлекаться нельзя.
Бойцы вслед кричат что-то о том, что одно дело делаем. Уши заложило маленько.
— Грузитесь шустрее.
— Дай хоть грязь с ботинок счищу маленько.
— Да нормально всё. Забирайтесь!
По рации сообщают, что попали туда, куда надо. "Летуны" подтвердили.
Минут сорок до относительно безопасной зоны, а там уже можно будет и вздремнуть на заднем сидении.
