Позывной "Студент": Мы спасли бойца, которому питерские хирурги давали 5% выживаемости

Военный медик из добровольческого отряда БАРС-23 с позывным "Студент" рассказал изданию Украина.ру, как потерял близкого товарища из-за паники раненного бойца, и как его сильно контузило после прилета мины, в результате чего он не слышит на левое ухо

- Студент, ты очень молодо выглядишь и действительно, глядя на тебя, можно сказать, что у тебя то, что называется "студенческий возраст". Но, насколько я знаю, твоему сыну, который так же, как и ты, пошел добровольцем на СВО, 19 лет, то есть твой возраст уже давно далеко не студенческий, хотя я бы тебе дал 20 лет. Тогда почему "Студент"?

- На СВО я пошел с самого начала. С самого начала я искал, куда зайти, но не получалось никуда. Просто в начале СВО Верховный Главнокомандующий объявил, что воюют только профессиональные войска. Поэтому меня никто не брал. В конце концов, благодаря Союзу добровольцев Донбасса я попал к "Викингу" в БАРС-9. После того, когда Викинг узнал, сколько мне лет, за мной и закрепили позывной "Студент". Просто действительно выгляжу молодо. Мне же уже 41 год.

- Ты сейчас военный медик в штурмовой роте БАРС-23, которой командует "Бирюк". У тебя есть медицинское образование?

- Нет, у меня нет медицинского образования - я начинал как стрелок-санитар. Когда мы начали, мы заходили с 83-й отдельной десантно-штурмовой бригадой под Харьков. Я попал там на обучение к медикам, где меня учили всему, что касается медицинской части. В начале СВО было особенно очень тяжело со стрелками-санитарами.

А так как я крови не боялся, после первых трехсотых, которым оказывал помощь, мне сказали: военная медицина, значит, будет твоим выбором, и ты дальше будешь двигаться по нему. Вот я до сих пор и двигаюсь по нему – на сегодня поднялся до ротного медика. Также прохожу курсы с хирургами, сейчас меня учат хирурги: провожу операции, помогаю, ассистирую и все остальное.

- В чем заключается твоя помощь? Ты как ротный медик где находишься: на нуле или где-то в тылу, куда к тебе доставляют раненных? Или ты вместе со штурмами идешь на штурм и уже в ходе боя оказываешь помощь бойцам? Как это всё у вас, военных медиков, происходит?

- Когда я был стрелком-санитаром, то, само собой, я был таким же штурмовиком, как и все. У меня была задача не просто нести на себе БК (боекомплект – прим.), но нести помимо него еще и перевязочные пакеты.

- Что на фронте означает "оказание первой медицинской помощи"?

- Это чтобы человек, когда получает ранение, не истек кровью. Надо вовремя зафиксировать жгут, турникет, не важно что. Это надо для того, чтобы остановить кровотечение. Останавливаешь кровотечение и, само собой, человек не умирает. Вот в этот момент надо вовремя сделать правильную жгутовку или пережгутовку. Первую медицинскую помощь оказать надо правильно и квалифицированно: надо наложить так жгут, чтобы человек потом не остался без ноги или без руки.

Также нужна правильная тампонация раненого...

- Объясни, что это такое?

- Тампонация раненого – это после того, как вы наложили, грубо говоря, жгут на ногу или на руку, вы открытую раны тампонируете тампонадой, то есть затыкаете ее, чтобы из нее потом не вытекала кровь. Затем накладываете стягивающую повязку. Например, ИПП-11… не важно химический это ожог, не химический.

Это всё надо оценивать в "красной зоне", где идет бой. И это надо делать быстро. Если ты будешь терять время, то человек истечет кровью за 2-3 минуты. И всё – конец.

- Потом обезбол?

- Не всегда он применяется. Если человек может терпеть, то его не надо применять, так как он может привести к не очень хорошим последствиям: начинается головокружение, тошнота, человек начинает засыпать. А ему засыпать нельзя. Если он может передвигаться сам, то он должен передвигаться сам и дойти до места эвакуации. Потом ему сделают операцию и все остальное: вытащат осколок, почистят рану… вот тогда и обезболят.

- Мимо тебя прошло много раненных без рук и ног, с развороченными внутренностями. А тебя вид всего этого ужаса не ожесточает, не теряешь после увиденного человеческий облик?

- Нет. Это неправда, когда нас, медиков, называют коновалами. Я добрый и спокойный человек. Просто у каждого своя задача: у пулеметчика своя, у гранатометчика своя, у меня своя.

Не каждый может стать медиком. Это тяжело. Перебинтовываешь всегда своих, и, бывает, не всегда можешь спасти человека…

- Много вообще на твоих руках погибало бойцов? Вот сейчас он хоть и ранен, но жив, а потом скончался…

- Я был сам в штурмах в 2022 году… Для меня все раненные бесценные люди. За каждого я борюсь до конца. Командир моей штурмовой роты "Бирюк" вам это может подтвердить. За крайнего, которого я потерял, я боролся 5 минут 10 секунд. Ему сильно прилетело в голову. Я это время запомнил. Мне потом сказали: ты слишком много сил потратил на этого человека… Но за каждого бойца надо отдавать столько сил, сколько надо. Надо час отдать - отдам час. Надо три - буду три часа стараться, чтобы вытащить человека с того света.

- Ты сам худенький, небольшого роста. Сколько весишь?

- Сейчас 57 кг.

- А вот твой командир штурмовой роты "Бирюк" весит 120-125 кг. Предположим, надо оказать помощь командиру, чтобы его вытащить, если, не дай Бог, он ранен. Как же военный медик в 57 кг будет тащить или нести военнослужащего весом в 120-125 кг? Он же в два раза больше тебя весит.

- (Смеется) У меня дар убеждения очень хороший. Он знает, как я умею убеждать. Он даже мне не сопротивляется. Если надо, встанет и пойдет. Надо и побежим вместе с ним, ничего страшного. Даже без ног, без рук, но побежим. Мы найдем способ, как уйти.

- А ты был сам ранен?

- Была очень тяжелая контузия. Это 22-й год. После второго штурма освобождали под Угледаром поселок. Прилетела 120-я мина и накрыла меня очень сильно. Разорвалась рядом. Мне просто повезло, что я маленький. Сумки медика больше нет, она приняла на себя осколки. Правая сторона была закрыта землей, а левая сторона не выдержала. Так что на левое ухо не слышу.

- Гудит?

- Не гудит, свист постоянно такой, но с этим привыкаешь жить. Еще головные боли иногда бывают. Кстати, они больше обостряются дома, чем здесь.

- Какой сейчас характер ранений на фронте? От чего бойцы больше получают ранения?

- Сейчас больше от FPV. В 22-м году, когда я начинал, сброс был раз в месяц. Под Балаклеей на нас один раз ВОГ (выстрел осколочный гранатометный – прим.) уронили и всё. Видимо, кустарная была работа, они еще не умели с этим работать. Только ВОГи бросали, а ВОГи не часто срабатывают. И вообще когда ВОГи кидают в посадку, от них эффекта мало, потому что разрываются от веток.

Сейчас намного стало всё сложнее. В основном бойцам отрывает конечности, страдают больше всего ноги. Причем страдают от того, что многие бойцы не умеют себя перематывать. Вот с этим мы боремся. Командир с меня спрашивает за то, чтобы каждый боец умел накладывать себе турникет. Это прям у нас золотое правило, в нашей роте постоянно по этому поводу проходят тренировки.

Неважно, где ты служишь – хоть в музыкантах, хоть в ССО (силы специальных операций – прим.) – если ты не умеешь накладывать турникет, командир тебя никуда не отправит.

- Хорошо, ты обучил бойца правильно накладывать турникет, но ведь многое зависит еще и от того, вовремя тебя эвакуировали или нет. Ведь эвакуацию можно ждать не просто сутками, а неделю-две. Как это влияет на выживание раненных бойцов?

- Я тебе расскажу такую историю: я знаю бойца, который с пулевым ранением в зад, просидел на позиции месяц. Его не могли эвакуировать. Но он выжил. Все зависит от человека. Видимо, пуля прошла, не задев жизненно важных органов. Да, пошло загноение, все было забито грязью… Я таким случаям сам поражаюсь. Самое главное: вовремя менять повязки.

Недавно был еще один случай: спасли нашего бойца. Хирурги в Питере ему поставили 5% выживаемости. Пять! Меня спросили: как вы его вообще вытащили? У него было два отрыва конечностей и еще кое-что… В общем, он пострадал очень серьезно. Во время эвакуации я не дал ему умереть. Мы его вытащили. Еще с ним всю дорогу ругались, чтоб он меня не держал. Он без ног меня держал, чтобы я из машины не вывалился, пока другой наш товарищ пытался нас вывезти во время атаки на нашу машину FPV-дронов. Пацаны нас прикрывали от дронов.

Эвакуация проходит очень сложно. Для врага, поймите, один человек – это не цель.

Мы сейчас учим всех: если ты легко ранен, и если можешь уйти один – уйди один, потому что, если с тобой или за тобой пойдут бойцы, то они могут погибнуть. Поэтому дойди спокойно до зоны эвакуации, откуда тебя увезет машина. Потому что цель врага – не один человек, а эвакуация. Они ищут именно эвакуацию. Одного бойца они могут и пропустить.

Если, предположим, ранен мой командир, то чтобы вынести его с поля боя на носилках, нужно четыре здоровых человека плюс медик, то есть пять человек. Вот это уже цель для FPV. Наемникам платят именно за уничтожение группы.

- Были какие-то страшные случаи у тебя на фронте.

- У меня работа сама страшная. Имеешь дело с оторвышами, а это человеческая боль и страдания. Я не очень люблю об этом рассказывать… Был случай, когда один боец кричал, что он очень ранен, весь истекает кровью. За ним отправляют парней, а он не очень сильно ранен… А люди страдают просто из-за того, что у этого бойца случилась паника. Я потерял своего близкого товарища вот из-за такого дурачка, который просто боялся… Самое главное, чтобы не было паники. На войне это очень плохо. Если он паникер, то пусть лучше едет домой.

- Ты сам татарин. А ты в курсе, что в ДНР татары и приазовские греки являются двумя самыми крупными национальными меньшинствами: рамили, равили и дамиры нас всех окружают с детства. Даже самый богатый человек Украины - татарин из Донецка Ринат Ахметов. А ты тут местных татар встречал?

- Конечно, встречал и даже служил вместе с ними. Не только татар, но и башкир.

- Донецкие татары чем-то отличаются от вас, татар Татарстана и Башкирии?

- Ничем не отличаются.

- А ты сам говоришь по-татарски?

-(смеется) Татарча бел?се?ме? Юкмы? (татарский аналог английского выражения Do you speak English? – прим.)

- А донецкие татары по-татарски говорят?

- Я не разговариваю на татарском языке. Я его знаю, понимаю, но я разговариваю на русском языке. Я гражданин России. Проживаю в Республике Башкортостан. Сам я татарин, а все тут про меня говорят: он - еврей (смеется).

-А почему?

- А когда мне крикнут: татарин, то я на это отвечаю: я – башкир. Они: ну, начинается…

Я очень люблю свою республику, люблю Уфу, где проживаю. Я также сильно люблю Донецк. Мне нравятся местные жители. Я к ним хорошо и позитивно отношусь. Считаю, что с ними поступили очень несправедливо. А еще там, где убивают детей…

Люблю ту же самую Волноваху. С нее все для меня в ДНР начиналось. Мы под командованием "Викинга", командира БАРС-23, уходили на запад, освобождая Донбасс, все дальше и дальше.

- Кстати, а мирные граждане обращаются к тебе как к медику. Если да, то с чем: давление, сердце, головные боли, ранения? С чем?

- Последний случай у меня был такой: женщина в одном поселке… там была сложная эвакуация… Угледар… У нее сын был с ДЦП. Она говорит: у меня маленький ребенок – мне надо помочь. Я: вы знаете, ребенок есть ребенок, тут нужен детский врач, а я только могут перебинтовать… Она: его просто надо послушать, есть ли хрип в легких. Приходим, а там, оказывается, не маленький ребенок, а двадцатилетний парень. Я: это ваш ребенок? Она: да, это мой ребенок. Он с ДЦП, поэтому ведет себя как ребенок. Я его осмотрел. Потом помогал с лекарствами, к командиру подошел, сказал, что нужны лекарства те-то и те-то. Наблюдал я его практически два месяца. Сейчас не знаю, что с ним, нас оттуда перекинули. Но, думаю, там сейчас все нормально. Если она меня читает, то хочу передать ей большой привет.

Читайте также интервью Александра Чаленко с командиром "Студента" Позывной "Бирюк": Попадал под FPV, хулиганил с минами, оптоволокно оставило шрам на лице